Как девушка ,
Увы!
Была наивна!
Тру-ля-ля-ля!
Ла-ла-ла-да!
Доверилась тебе:
Ведь ты мужчина.
Тр-ля-ля-ля!
Ла-ла, ла-ла!
Но ты сказал мне вдруг?
- Прости, мужчина
Я:
Как Бабочка порхаю
По цветкам.
Тру-ля-ля-ля!
Ла-ла-ла-ла!
Потом, ко мне пришёл
Один политик:
Он убеждал,
На выборах,
Его,
Златые горы обещал!
А я, наивна!
Поверилась,
Доверилась,
и что?
Политик мне сказал:
- Прости, политик,
Политик я.
Мужчина же притом.
Порхая, как цветочек-Мотылёк.
То лила слёзы.
То крестьянкою трудилась.
Порою, целовалась с пастушком.
- Ну и корова ты!
Тверди все кругом,
Мужчины.
Тру-ля-ля-ла.
Тру-ла-ла-ла.
А вот, когда политик,
и шпион,
мужчина,
и отчаянно пригож,
и сердце
как сухой соломы куст
воспламеняется
вдруг
жаростью пожара?
Когда в мечтах, в местах,
ты вдруг очнись:
- он же разведчик!
не мужчина даже!
- Тебя он бросит.
Чтобы вдаль идти,
И охмурять других девиц
и чьих то жён.
Твердя тебе:
- Ты обязательно дождись!
Оставя вдруг,
стоять одной,
кустом.
А кто-то ягодки
ведь может
наклевать?
И ветки наломать?
А то и сучья?
И ты вернёшься:
А старушка уж она.
Не та девчонка,
Что влюбился,
Говоря:
- Подруга.
Пройдёт,
Беременной от мужа своего.
И что ей предложить?
Она не в теме?
Эх, будь она бы инстранкою,
ещё,
богатой,
Может, удержали б
Стремя.
Простите , за паскудство и стихи.
Как с тюбика,
С зубною пастой мягкой,
Полезли вдруг
фекальные стихи,
От рвотной памяти,
каких то личных
ассоциаций.
От Ку-клукс-кланса
вшивости вошей,
кто прячут
лица и глаза,
играя стаей.
И от погибших.
Умерших.
Ушедших.
Как сенокосом
срубленные
Жатвой.
|